31.03.2012 в 13:33
Пишет macchiato-couple:suddenly! xDDDD
Название: Covenant, the
Автор: FJ6002
Фэндом: Super Junior, TVXQ(DBSK) (кроссовер)
Персонажи: Changmin/Kyuhyun, Yesung, Donghae
Рейтинг: G
Жанры: Ангст, Мистика, Даркфик
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC
Размер: Драббл, 4 страницы
Описание: Кюхен знает цену каждого из семи лет счастья. Потому что он сам ее назначил.
Посвящение: тем, кому знакомо отчаяние. каждому, кого молчание разрывает изнутри. всем, кто умеет чувствовать.
Публикация на других ресурсах: запрещено. да и вообще - оно Вам надо?
Примечания автора: нет сюжета, есть только глобальный ангст и оккультизм xDDD отличным получается прочтение под трэк Bloodhound Gang "Something Diabolical".
меня гнетет тишина в сообществе и понуждает в перерыве между написанием километрового фика строчить маленькие зарисовки %%%%%
читать дальшеКрайне неудобно писать кровью. Тем паче – своей собственной, спешно собранной из рассеченной вены и еще хранящей тепло плоти. В отличие от чернил, она слишком быстро сохнет на шершавой поверхности белого листа, и исправить написанное практически невозможно. Собственной кровью ты сжигаешь все мосты за спиной.
Кюхен всегда знал, что так будет. Точнее просто догадывался, к чему приведет его навязчивая мысль. Всего лишь однажды поселившись в его голове, она полностью подчинила себе все его существование, подгоняя под одну лишь только цель – обладать.
Получить.
Добиться.
И в данном случае – цель оправдывает средства.
Кюхен тщательно выводит очередное слово и глотает подступивший к горлу комок. Он был готов к такому. Каждая ночь с определенного момента подготавливала его к апогею багрового хаоса. При свете дня он вел себя как обычно, улыбаясь коллегам по группе и по-дружески подшучивая над ними. Но стоило лишь солнцу скрыться за кромкой горизонта, и Кюхен спешно прятался в очередном номере дешевого отеля.
Наедине со своими мыслями. Один на один с той идеей, которая медленно пожирала его изнутри. В компании собственного одиночества и отчаяния.
Кюхен смахивает пот со лба, продолжая заполнять тщательно проработанный договор. Он горько усмехается – если бы отец знал, для чего пригодятся ему знания юрисдикции, он бы никогда не стремился сделать сына адвокатом. Скорее прикончил бы лично всех репетиторов, тщательно втолковывающих маленькому Кю юридические тонкости.
Кюхен сам виноват. Никто не просил и уж тем более не заставлял его видеть в другом человеке смысл своей жизни. Он сам пришел к этому, сквозь каждую из бессонных ночей.
«Знаешь, я никогда не понимал тех людей, которые идут на подобные уловки лишь бы получить желаемое», - голос Чонуна из воспоминаний словно бы звучит рядом. Он протягивает Кюхену очередную религиозную притчу и рассуждает о том, насколько глупо продавать душу, поддавшись отчаянию. «Не может такого быть, чтобы не было других путей», - Йесон качает головой и уходит, оставляя раскрытую книгу на столе.
И в ту же ночь Кюхен жадно вчитывается в каждое слово на пожелтевших страницах, кусает губы и нерешительно смотрит в сторону кухни. Реук всегда хорошо затачивает кухонные ножи. Иногда даже кажется, что ими можно разрезать падающее перо. Что уж говорить про податливую плоть.
Кюхен чуть шипит от жжения в глубокой ране на руке. Никто не заметит отметины – актер Чо Кюхен за несколько часов до этого повредил руку на мюзикле про мушкетеров. Никто не узнает. Никто не догадается.
И никто его не спасет.
Тщательно заполненный договор готов спустя казалось бы бесконечное количество времени. Кюхен бережно берет его в руки, произносит вызубренные наизусть слова, закрывает глаза и прижимает лист бумаги к груди.
- Надо же... – звучит совсем рядом.
Почему Кюхен не удивляется тому, в чьем обличье ему является купец?
- Я же говорил, что никогда не понимал людей, - Чонун лениво растягивает слова.
Но так даже легче. Так проще открыть глаза и смело посмотреть на стоящего напротив человека.
Впрочем... Человека ли?
- Вы такие доверчивые, словно не для вас были писаны все религиозные предостережения и запреты, - Йесон усмехается, даже не пытаясь скрыть искорок в глазах. – Чего желаешь ты, Кюхен?
Кю чуть медлит и опускает глаза в пол. Скользит взглядом по тщательно выцарапанной в полу пентаграмме и тихо произносит всего одно имя.
- Время? – Чонун хищно улыбается.
- Десять лет, - голос Кюхена дрожит.
- Семь, - Йесон обходит кругом начертанный в полу защитный барьер и продолжает скучающим тоном. – Десять – многовато.
- Десять.
- Не ты мне будешь ставить условия, малыш, - голос Чонуна, кажется, звучит со всех сторон одновременно. – У нас тут не распродажа. Семь счастливых лет – очень щедрое предложение.
Кюхен чуть сжимает хрупкий лист бумаги в руке. Медлит с ответом. Но спустя пару мгновений уже сжигает свой договор, тщательно собирая пепел в шкатулку.
- Вот и умница, - Йесон хлопает в ладоши. – Столь продуманные сделки попадаются очень редко. Я всегда знал, что ты способный малый.
Кюхен сжимает шкатулку в руках.
- Я буду рядом. И через семь лет заберу то, что принадлежит мне по праву. Наслаждайся, пока жив, Чо Кюхен.
- Кюхен-и, ты дрожишь. Замерз?
Его заботливо обнимают и прижимают к себе. Пытаются согреть и еле ощутимо целуют в плечо.
- Мне холодно, - выдавливает из себя Кюхен.
Он знает, что все бесполезно. Что струящийся холодок вдоль позвоночника никто не в силах устранить. Даже тот, ради кого он все затеял.
- Может заболел? – заботы и нежности в голосе через край.
И Кюхену очень хочется верить, что они настоящие. Он неторопливо качает головой:
- Всего лишь усталость. Я здоров, Чанмин.
Он прижимается ближе к сидящему рядом и закрывает глаза. Он старается не вспоминать те слова, что сказал Йесон на съемках очередного шоу сегодня. «Чанмин поначалу больше общался со мной, а после – неожиданно подружился с Кюхеном», - звучит в голове раз за разом. «Признаться, мне обидно. Но я все же надеюсь, что Чанмин ко мне вернется».
Кюхен сжимает пальцы. И старается не вспоминать, кто такой Чонун на самом деле.
Но как тут забудешь, когда рядом находится тот, кто был ценным товаром?
Кюхену кажется, что Чанмин – единственное, что принадлежит ему. На семь ярких лет.
Больше у него ничего нет.
Его голос принадлежит компании “SM entertainment”.
Его сценический образ в собственности у всех верных фанатов.
Его сердце в руках Чанмина.
Его душа – у Йесона. И, кажется, всегда там была, стоило Кюхену только появиться на этот свет.
«Мне так холодно, Чанмин-а», - все, что он может произнести. Все, что может рассказать. Все, в чем может признаться.
Остальное скрыто ложью, молчанием, договором, собственной кровью по пергаменту и лирикой. Текстами песен, в которых Кюхен тщетно пытается позвать на помощь и рассказать, что происходит.
“7 years of love”. Прописанный смысл между строк поняли лишь двое. Чонун тщетно пытался препятствовать записи – договор бережно сокрыт в шкатулке Кюхена. Донхэ лишь не переставая рыдал, постоянно извиняясь. И Кюхен говорил в каждом интервью, как он счастлив, что встретил Донхэ. Что его поняли. Что пытались спасти. Что бесконечное количество раз сожалели и просили прощения. Просили прощения за то, что нет пути назад. За то, что не было рядом в нужный момент. За то, что теперь можно лишь молиться в ожидании чуда.
За то, что не во власти Донхэ сотворить это самое чудо. За то, что его белоснежные крылья не способны защитить Кюхена от того, что предрешено крупицами пепла.
Чанмин никогда не поймет, что хотел сказать ему Кюхен. Он наслаждается проданным голосом, многократно купленным телом и обесцененной душой с клеймом сделки.
Пока все вокруг восхищались их возвышенными отношениями, Кюхен живет каждой секундой из отведенных семи лет. Дышит ими и пытается выжечь их на собственном сердце. Бесконечное количество раз отдается и принимает. Любит и любим.
Но с каждым шагом ближе к финальной черте в его жизни становится все больше Чонуна. Все меньше Чанмина. И совсем не остается самого Кюхена, оставляя лишь иссохшую серую оболочку.
Кюхен видит в каждом отражении усмехающегося Йесона за спиной. Он слышит его в каждом из произнесенных Чанмином слов. Он чувствует обжигающее пламя преисподней от каждого прикосновения Макса.
И раз за разом сгорает в нем без остатка.
Известная поговорка про способность ценить только то, что потерял, кажется Кюхену нелепой и смешной. Он сам назначил цену за свое счастье. Он жадно пил каждую из отведенных секунд, прекрасно зная, насколько они драгоценны.
- Чанмин-а... – Кюхен тщетно пытается обратить на себя внимание и почувствовать теплые объятия.
Крайне непривычно осознавать, что тебя не могут заметить после того, как буквально недавно тебе посвящали свою жизнь. Кюхен может сколь угодно громко звать Чанмина по имени – он не откликнется. Он не услышит. Он не заметит.
- Срок вышел, - констатирует Чонун.
И Кюхен знает, что не может просить о большем. Не имеет права. Теперь он может лишь смотреть на то, как сотрясаются плечи Чанмина в беззвучных рыданиях. Или как он сжимает пальцами сырую землю возле надгробной плиты с выщербленным именем Кюхена.
Он может в последний раз услышать то, что слышал неоднократно. Попытаться поверить, что каждое из произнесенных о любви слов – настоящее. Запомнить то, как Чанмин любит его.
Или... любил?
- Мы теряем время, малыш. Я и так был слишком щедр, - Йесон укоризненно цокает языком.
- Еще один ответ.
- Если хотел торговаться, тебе следовало сразу идти к Донхэ. Очень уж белоснежные крылышки любят это делать, - короткий смешок. – Ангельское хобби, черт возьми.
- Всего один. Прошу.
Чонун задумчиво оглядывает рыдающего Чанмина и фыркает:
- Давай уже.
Последнее, что хочет знать Кюхен. Что поставит точку в его недописанной и непонятой песне. Что станет последним из его воспоминаний.
- Он будет меня помнить?
Йесон заливисто смеется:
- Этого не было в условиях сделки. Проглядел, вундеркинд. Просчитался, верно?
Кюхену нечего ответить. Он последний раз пытается почувствовать холодный воздух. Прежде чем его плеча касается ладонь Йесона и мир заменяет бушующее пламя.
Но даже в самом сердце огненной геенны душа Кюхена всегда будет помнить, как в последний момент перед ее бесконечными муками Чанмин поднял голову и испуганно обернулся, посмотрев Кюхену прямо в глаза.
Его душа всегда будет знать – все было настоящим.
И оно того стоило.
URL записиНазвание: Covenant, the
Автор: FJ6002
Фэндом: Super Junior, TVXQ(DBSK) (кроссовер)
Персонажи: Changmin/Kyuhyun, Yesung, Donghae
Рейтинг: G
Жанры: Ангст, Мистика, Даркфик
Предупреждения: Смерть персонажа, OOC
Размер: Драббл, 4 страницы
Описание: Кюхен знает цену каждого из семи лет счастья. Потому что он сам ее назначил.
Посвящение: тем, кому знакомо отчаяние. каждому, кого молчание разрывает изнутри. всем, кто умеет чувствовать.
Публикация на других ресурсах: запрещено. да и вообще - оно Вам надо?
Примечания автора: нет сюжета, есть только глобальный ангст и оккультизм xDDD отличным получается прочтение под трэк Bloodhound Gang "Something Diabolical".
меня гнетет тишина в сообществе и понуждает в перерыве между написанием километрового фика строчить маленькие зарисовки %%%%%
читать дальшеКрайне неудобно писать кровью. Тем паче – своей собственной, спешно собранной из рассеченной вены и еще хранящей тепло плоти. В отличие от чернил, она слишком быстро сохнет на шершавой поверхности белого листа, и исправить написанное практически невозможно. Собственной кровью ты сжигаешь все мосты за спиной.
Кюхен всегда знал, что так будет. Точнее просто догадывался, к чему приведет его навязчивая мысль. Всего лишь однажды поселившись в его голове, она полностью подчинила себе все его существование, подгоняя под одну лишь только цель – обладать.
Получить.
Добиться.
И в данном случае – цель оправдывает средства.
Кюхен тщательно выводит очередное слово и глотает подступивший к горлу комок. Он был готов к такому. Каждая ночь с определенного момента подготавливала его к апогею багрового хаоса. При свете дня он вел себя как обычно, улыбаясь коллегам по группе и по-дружески подшучивая над ними. Но стоило лишь солнцу скрыться за кромкой горизонта, и Кюхен спешно прятался в очередном номере дешевого отеля.
Наедине со своими мыслями. Один на один с той идеей, которая медленно пожирала его изнутри. В компании собственного одиночества и отчаяния.
Кюхен смахивает пот со лба, продолжая заполнять тщательно проработанный договор. Он горько усмехается – если бы отец знал, для чего пригодятся ему знания юрисдикции, он бы никогда не стремился сделать сына адвокатом. Скорее прикончил бы лично всех репетиторов, тщательно втолковывающих маленькому Кю юридические тонкости.
Кюхен сам виноват. Никто не просил и уж тем более не заставлял его видеть в другом человеке смысл своей жизни. Он сам пришел к этому, сквозь каждую из бессонных ночей.
«Знаешь, я никогда не понимал тех людей, которые идут на подобные уловки лишь бы получить желаемое», - голос Чонуна из воспоминаний словно бы звучит рядом. Он протягивает Кюхену очередную религиозную притчу и рассуждает о том, насколько глупо продавать душу, поддавшись отчаянию. «Не может такого быть, чтобы не было других путей», - Йесон качает головой и уходит, оставляя раскрытую книгу на столе.
И в ту же ночь Кюхен жадно вчитывается в каждое слово на пожелтевших страницах, кусает губы и нерешительно смотрит в сторону кухни. Реук всегда хорошо затачивает кухонные ножи. Иногда даже кажется, что ими можно разрезать падающее перо. Что уж говорить про податливую плоть.
Кюхен чуть шипит от жжения в глубокой ране на руке. Никто не заметит отметины – актер Чо Кюхен за несколько часов до этого повредил руку на мюзикле про мушкетеров. Никто не узнает. Никто не догадается.
И никто его не спасет.
Тщательно заполненный договор готов спустя казалось бы бесконечное количество времени. Кюхен бережно берет его в руки, произносит вызубренные наизусть слова, закрывает глаза и прижимает лист бумаги к груди.
- Надо же... – звучит совсем рядом.
Почему Кюхен не удивляется тому, в чьем обличье ему является купец?
- Я же говорил, что никогда не понимал людей, - Чонун лениво растягивает слова.
Но так даже легче. Так проще открыть глаза и смело посмотреть на стоящего напротив человека.
Впрочем... Человека ли?
- Вы такие доверчивые, словно не для вас были писаны все религиозные предостережения и запреты, - Йесон усмехается, даже не пытаясь скрыть искорок в глазах. – Чего желаешь ты, Кюхен?
Кю чуть медлит и опускает глаза в пол. Скользит взглядом по тщательно выцарапанной в полу пентаграмме и тихо произносит всего одно имя.
- Время? – Чонун хищно улыбается.
- Десять лет, - голос Кюхена дрожит.
- Семь, - Йесон обходит кругом начертанный в полу защитный барьер и продолжает скучающим тоном. – Десять – многовато.
- Десять.
- Не ты мне будешь ставить условия, малыш, - голос Чонуна, кажется, звучит со всех сторон одновременно. – У нас тут не распродажа. Семь счастливых лет – очень щедрое предложение.
Кюхен чуть сжимает хрупкий лист бумаги в руке. Медлит с ответом. Но спустя пару мгновений уже сжигает свой договор, тщательно собирая пепел в шкатулку.
- Вот и умница, - Йесон хлопает в ладоши. – Столь продуманные сделки попадаются очень редко. Я всегда знал, что ты способный малый.
Кюхен сжимает шкатулку в руках.
- Я буду рядом. И через семь лет заберу то, что принадлежит мне по праву. Наслаждайся, пока жив, Чо Кюхен.
- Кюхен-и, ты дрожишь. Замерз?
Его заботливо обнимают и прижимают к себе. Пытаются согреть и еле ощутимо целуют в плечо.
- Мне холодно, - выдавливает из себя Кюхен.
Он знает, что все бесполезно. Что струящийся холодок вдоль позвоночника никто не в силах устранить. Даже тот, ради кого он все затеял.
- Может заболел? – заботы и нежности в голосе через край.
И Кюхену очень хочется верить, что они настоящие. Он неторопливо качает головой:
- Всего лишь усталость. Я здоров, Чанмин.
Он прижимается ближе к сидящему рядом и закрывает глаза. Он старается не вспоминать те слова, что сказал Йесон на съемках очередного шоу сегодня. «Чанмин поначалу больше общался со мной, а после – неожиданно подружился с Кюхеном», - звучит в голове раз за разом. «Признаться, мне обидно. Но я все же надеюсь, что Чанмин ко мне вернется».
Кюхен сжимает пальцы. И старается не вспоминать, кто такой Чонун на самом деле.
Но как тут забудешь, когда рядом находится тот, кто был ценным товаром?
Кюхену кажется, что Чанмин – единственное, что принадлежит ему. На семь ярких лет.
Больше у него ничего нет.
Его голос принадлежит компании “SM entertainment”.
Его сценический образ в собственности у всех верных фанатов.
Его сердце в руках Чанмина.
Его душа – у Йесона. И, кажется, всегда там была, стоило Кюхену только появиться на этот свет.
«Мне так холодно, Чанмин-а», - все, что он может произнести. Все, что может рассказать. Все, в чем может признаться.
Остальное скрыто ложью, молчанием, договором, собственной кровью по пергаменту и лирикой. Текстами песен, в которых Кюхен тщетно пытается позвать на помощь и рассказать, что происходит.
“7 years of love”. Прописанный смысл между строк поняли лишь двое. Чонун тщетно пытался препятствовать записи – договор бережно сокрыт в шкатулке Кюхена. Донхэ лишь не переставая рыдал, постоянно извиняясь. И Кюхен говорил в каждом интервью, как он счастлив, что встретил Донхэ. Что его поняли. Что пытались спасти. Что бесконечное количество раз сожалели и просили прощения. Просили прощения за то, что нет пути назад. За то, что не было рядом в нужный момент. За то, что теперь можно лишь молиться в ожидании чуда.
За то, что не во власти Донхэ сотворить это самое чудо. За то, что его белоснежные крылья не способны защитить Кюхена от того, что предрешено крупицами пепла.
Чанмин никогда не поймет, что хотел сказать ему Кюхен. Он наслаждается проданным голосом, многократно купленным телом и обесцененной душой с клеймом сделки.
Пока все вокруг восхищались их возвышенными отношениями, Кюхен живет каждой секундой из отведенных семи лет. Дышит ими и пытается выжечь их на собственном сердце. Бесконечное количество раз отдается и принимает. Любит и любим.
Но с каждым шагом ближе к финальной черте в его жизни становится все больше Чонуна. Все меньше Чанмина. И совсем не остается самого Кюхена, оставляя лишь иссохшую серую оболочку.
Кюхен видит в каждом отражении усмехающегося Йесона за спиной. Он слышит его в каждом из произнесенных Чанмином слов. Он чувствует обжигающее пламя преисподней от каждого прикосновения Макса.
И раз за разом сгорает в нем без остатка.
Известная поговорка про способность ценить только то, что потерял, кажется Кюхену нелепой и смешной. Он сам назначил цену за свое счастье. Он жадно пил каждую из отведенных секунд, прекрасно зная, насколько они драгоценны.
- Чанмин-а... – Кюхен тщетно пытается обратить на себя внимание и почувствовать теплые объятия.
Крайне непривычно осознавать, что тебя не могут заметить после того, как буквально недавно тебе посвящали свою жизнь. Кюхен может сколь угодно громко звать Чанмина по имени – он не откликнется. Он не услышит. Он не заметит.
- Срок вышел, - констатирует Чонун.
И Кюхен знает, что не может просить о большем. Не имеет права. Теперь он может лишь смотреть на то, как сотрясаются плечи Чанмина в беззвучных рыданиях. Или как он сжимает пальцами сырую землю возле надгробной плиты с выщербленным именем Кюхена.
Он может в последний раз услышать то, что слышал неоднократно. Попытаться поверить, что каждое из произнесенных о любви слов – настоящее. Запомнить то, как Чанмин любит его.
Или... любил?
- Мы теряем время, малыш. Я и так был слишком щедр, - Йесон укоризненно цокает языком.
- Еще один ответ.
- Если хотел торговаться, тебе следовало сразу идти к Донхэ. Очень уж белоснежные крылышки любят это делать, - короткий смешок. – Ангельское хобби, черт возьми.
- Всего один. Прошу.
Чонун задумчиво оглядывает рыдающего Чанмина и фыркает:
- Давай уже.
Последнее, что хочет знать Кюхен. Что поставит точку в его недописанной и непонятой песне. Что станет последним из его воспоминаний.
- Он будет меня помнить?
Йесон заливисто смеется:
- Этого не было в условиях сделки. Проглядел, вундеркинд. Просчитался, верно?
Кюхену нечего ответить. Он последний раз пытается почувствовать холодный воздух. Прежде чем его плеча касается ладонь Йесона и мир заменяет бушующее пламя.
Но даже в самом сердце огненной геенны душа Кюхена всегда будет помнить, как в последний момент перед ее бесконечными муками Чанмин поднял голову и испуганно обернулся, посмотрев Кюхену прямо в глаза.
Его душа всегда будет знать – все было настоящим.
И оно того стоило.